Syd Barrett

[SchibzD]

В прошлый раз мы остановились на таком моменте в жизни нашего героя, который можно было бы назвать концом карьеры. Он потерял свою группу, вдрызг рассорился с близкой подругой, и без кола и двора колесил по стране, пока не угодил в больницу. В те времена английская медицина была почти как советская - бесплатная. Но - лучше. За какие-то считанные дни врачи привели Барретта в порядок и он, скинув больничные тапки и халат, вскоре вышел за ворота и тут же направился в Лондон. Там он стал искать себе квартиру. Надо заметить, что на протяжении последних лет сорока жилплощадь в британской столице дорожала в среднем процентов на 15, а инфляция и привязанная к ней зарплата - процентов на 5. Цены на недвижимость сильно обгоняют все остальное. Сто с лишним лет назад средняя благополучная семья занимала целый городской дом на трех этажах, теперь же все эти дома поделены на две или три квартиры, и число средних благополучных семей увеличилось вдвое или втрое. Как говорил один мой знакомый: "Караул! Населяют!"
Уже в конце 68-го, когда Сид подыскивал себе жилье, цены кусались. Он предпочел снять просторную квартиру на элегантной площади Эрлс Корт Сквер вскладчину с еще двумя знакомыми. Забегая вперед, скажу, что именно эти комнаты, стены и полы запечатлены на обложке альбома "The Madcap Laughs".
Выбор районы был не случайным, рядом жил Дэйв Гилмор, заменивший Барретта в группе. Из окна его спальни можно было глядеть прямо в кухню бывшего отца-основателя "Пинк Флойда". Товарищ Барретта по квартире, Дагги Филдз (впоследствии сам - успешный поп-музыкант) вспоминает, что Сид был тогда при деньгах. Бедность, голод - это мощные пружины и движители творческого прогресса. Если иного артиста кормить досыта и давать ему пачки денег, то творческий фонтан может заметно поиссякнуть. Примерно это и произошло с Сидом. Не было проблемы средств к существованию, ни голода, ни страха. Зачем тогда работать? Сид начал все глубже уходить в себя. Дошло до того, что он целыми днями валялся в постели, не зная, что делать. Талант, как известно не проколешь, не пропьешь. Но ему нужно направление, которое у Сида было временно потеряно. Мораль: не отрывайтесь, господа, от родного коллектива!
Дэйвид Гилмор, заменивший Барретта в группе, как ни странно, остался одним из близких его приятелей. После ухода Сид продолжал с ним общаться, они обсуждали Сидовы проекты. Надо напомнить, что фирма EMI от него еще не отказалась, у него был контракт. У Сида Барретта было имя, авторитет в среди музыкального подполья, кроме того в минуты просветления он продолжал писать песни. В EMI пришел новый директор, 23- летний Малькольм Джонс.его поставили начальником новой фирмы "Харвест". На этом посту надо было сочетать знание молодежных тенденций с энергией и менеджерским образованием. Именно под началом Малькольма Джонса "Харвест" стал расцветать, туда потом перешли "Пинк Флойд" и "прогрессивные" "Дип Перпл". Не будь он молодым оптимистом, вряд ли бы взялся он за Сида. Уж очень обильными были мрачные слухи о его непунктуальности, бардачном стиле работы в студии, о разбитых микрофонах и истериках в стиле оперной примадонны. Начальство вело себя с холодком, немного отчужденно. Но новый босс решил встретиться с Сидом. Барретт показал себя молодцом - был собранным и конкретным, показал ему новые песни, короче -- произвел впечатление, и Малькольм Джонс убедил высокое начальство в EMI дать ему студийное время. Записи в третьей студии на Эбби Роуд начались в апреле 1968-го. Малькольм Джонс стал продюсером. Напомню, что третья студия на Эбби Роуд - самая маленькая. Пенси, записанные во время этих сессий вошли потом в пластинку "The Madcap Laughs - Безумец Смеется". Сид, наверное, знал за собой некоторое свойство. Он часто пристально глядел на человека и потом раскатывался смехом, как будто человек этот совершил глупую оплошность, а сам еще этого не знает. Смех этот был с безуминкой, поэтому все с Сидом работавшие название пластинки одобрили, как подходящее. В записи принимали участие музыканты из "Soft Machine". Барабанщик группы Роберт Уайатт, и ныне живущий, но не очень здравствующий (лет двадцать назад он выпал из окна и был парализован ниже пояса) вспоминает, что Сид не обременял себя техническими подробностями. "В какой тональности песня?" - спрашивали его музыканты. На что Сид отвечал: "Yeah!" Или смеялся, добавляя: "It's funny!"
В студийной работе Сид был подчас похож на дельфийского оракула. Говорил что-то, но понять его никто не мог, нужен был толмач, переводчик, интерпретатор. Настал момент, когда товарищи из "Пинк Флойд" решили прийти на помощь. Успели записать четыре песни, но потом им нужно записывать свой альбом "Ummagumma", потом гастроли, и так далее. Короче, то что было начато в апреле, откладывалось до конца июля. Сид решил поехать на Средиземное море отдохнуть на острров Ибицу. Вернее, он ринулся туда, когда узнал, что вся толпа его знакомых, кембриджских хиппарей, уже уехала в аэропорт. Сид бросился вдогонку, сумел каким-то образом миновать паспортный контроль и таможню, выбежал на взлетное поле и принлся махать платком самолету, который выруливал на взлет. Несколько часов спустя он был на Ибице, разыскал своих друзей на центральной площади ибицкой столицы, подошел с изумленной толпе, лаконично приподнял руку и сказал короткое "Hi!". Один из свидетелей вспоминает, что в руках у Сида была сумка с нестираной одеждой, которую можно было опознать по запаху за несколько метров, а среди белья второй свежести распиханы были денежные банкноты, фунты стерлингов, которые Сид перед отъездом снял со своего счета, но не догадался поменять на иностранную ибицкую валюту. Вся толпа вскоре решила перебираться из запруженного туристами места на соседний остров Форментер. На пляже солнце шпарило вовсю, белолицый-тонкокожий Сид никак не мог взять в толк, зачем ему все время накрывают спину, нахлобучивают шляпу, надевают очки. Все это он тут же скидывал и вскоре получил солнечный ожог третьей степени. Тело покрылось волдырями, пузыри на груди и спине лопались, рубаха прилипала к телу. В конце концов друзья его изловили и, удерживая силой, чтобы не дрыгался, намазали с ног до головы кремом от загара.
По возвращении домой работа над пластинкой была продолжена, записи окончили только к осени. Дизайн альбома поручили Сторму Торгесону, тот договорился с Сидом на фотосессию у него. Сид стал готовиться к съемкам: раскрасил пол в своей комнате оранжевыми и пурпуными полосами. Он вообще жил в основном на полу.
Пластинка вышла перед Рождеством, на ее рекламу фирма решила не расходоваться, только изустная молва разнесла о нем весть, и купили те, кто знал. Продалось всего 6 тысяч экземпляров. Альбом не попал в обойму толкающих структур и на радио его никто не играл, кроме отчаянного любителя новизны, легендарного ныне ди-джея Джона Пила.

[SchibzD]

Второй сольный альбом Сида под простым названием "Барретт" записывали в узком кругу знакомых. Дэвид Гилмор стал продюсером, Рик Райт помогал на клавишах. Сделано было это по понятным причинам - идеи Сида посторонним объяснить было нелегко. Даже с близкими друзьями это удавалось не всегда. Возник вопрос - каким методом записывать? Первый, логический, был в том, что на Сидову песню делали оркестровку, писали ее на ленту и она становилась костяком, на который Сид уже накладывал свое. При этом музыка получалась более предсказуемая, фанерная, что ли. Она напоминала не переменчивый ветерок в степи, а ровное дутье в аэродинамической трубе. Но если брали второй вариант и за основу полагали наигранное самим Сидом, то всякой структуре и организации наступал конец. Понять, что и как делается, было невозможно. На альбоме "Барретт" есть примеры обоих этих методов. Музыканты вспоминают, что работать с Сидом было все равно что ловить каплю ртути на тарелке. Он был абсолютно непредсказуем, от него не добиться было - сыграть одну и ту же музыкальную фразу дважды. Каждый из него выскакивало что-то новое. Когда же доводилось ему объяснять другим музыкантам, он произносил речи вроде: "вы знаете, быть может середину песни надо сыграть немного темнее, а в конце подпустить пополудни, потому что то, что мы играем сейчас - слишком ветрено, морозно..." На конверте пластинки помещены Сидовы зарисовки насекомых, сделанные еще в худ. училище в Кембридже. При внимательном рассмотрении выясняем, что все крылатые - это жуки, то есть "битлз". Известно, что Джон Леннон был для Барретта, как навязчивая идея, и жуки стали тем подсознательным, чего словами не скажешь.
Не знаю, как у вас, а у меня изредка бывает, что снятся интересные сны, по содержанию и глубине намного превосходящие мои собственные способности. Звучат неведомые стихи, которые самому никогда не сочинить, рисуются картины, которые самому в жизни не нарисовать. С такими снами жалко расставаться. В них тебе не нужен никто, даже сам себе не нужен. Подозреваю, что у Барретта было такое круглые сутки. Его живое воображение ходило по мозговым цепям, на коротком замыкании от кислоты. В такие часы он предпочитал быть наедине и взаперти. Сосед по квартире рассказывал, что Сид накупил занавесок, пришпилил их поверх уже висевших так, чтобы ни одни лучик света не пробивался в его комнату. Вместе со светом, конечно же, не пробивался туда и свежий воздух. Соквартирник Сида, Дагги Филдз, обеспокоенный тем, что Сид может задохнуться, выжидал момент, когда тот покинет темницу по малой или большой нужде, устремлялся к окошку и открывал его хоть не надолго, чтобы выпустить на улицу накопившиеся газы.
Люди вполне разумные, но немного рассеянные нередко оставляют на плите кастрюлю с супом или сковороду с какой поджаркой, поэтому нечего удивляться, что Сид периодически устраивал дымовую атаку из оставленного на плите и сгоревшего дотла обеда. В дверь квартиры непрерывно звонили. Приходили какие-то сомнительные знакомые, чувствовавшие, что тут можно чем-то поживиться, торговцы наркотиками, разнообразные девушки. Из комнаты валил конопляный дым, мелькали колесики таблеток. Одно время в прихожей лагерем расположилась пара хиппарей - Расти и Грета, угощавшие всех проходивших амфетаминами и мандрагоровым корнем. Сид был, как говорится, красивый и толстый парниша. Он был знаменит, при деньгах, обаятельно-застенчив. Девушки его добивались. Одна из них в обнаженном виде сфотографирована на обложке альбома "The Madcap Laughs". Полуэскимоска по имени Игги, она обычно одевалась в старомодное золотистое платье сороковых годов до полу, шлейф которого она носила на руке. Платье было полупрозрачное, видно было, что нижнего белья Игги не признает. Сосед Сида встретил ее однажды на автобусной остановке, вместо юбки на чреслах у нее был накручен шарф.
По ночам на Сида нападала жажда деятельности, он бешено рисовал до утра. Мог посреди ночи отправиться в гости к друзьям, его, как знаменитость, везде принимали с распростертыми.
Летом 70-го "Пинк Флойд" записывали свой альбом "Atom Heart Mother" (с коровой костромской породы на обложке). В те дни Роджер Уотерс пошел зачем-то в универмаг "Хэрродз", вдруг он увидел Сида, который шел прямо на него с покупками в мешке. Когда глаза их встретились, Сид бросил мешок на пол и побежал на улицу. Уотерс в замешательстве заглянул в мешок - там лежали сотни детских карамелек все сортов.
Приток гостей в Сидову квартиру увеличился настолько, что он уже сам не выдерживал и время от времени смывался в Кембридж отдышаться. Своему соквартирнику он давал указание - гнать всех взашей, а потом про него же за спиной говорил - вот, мол, какой нехороший, негостеприимный человек! Сидову девушку того периода звали Гейла. Отношения у них были - как летняя гроза. То гром, то солнце. И все же Сид тогда принял решение - остепениться и переехать с Гейлой в Кембридж. На носу был выход в свет его пластинки "Барретт", но Сид к ней интереса не проявлял. Изумленным друзьям он объявил, что женится на Гейле и поступает в медицинский институт, будет учиться на терапевта. Конечно, это был очередной полет фантазии, в котором все придуманное рисовалось как настоящая жизнь. Сид переезжал в Кембридж не потому, что жаждал семейного счастья - в лондонской квартире просто стало невозможно жить. Куча народу, десятки непрошеных гостей делали существование нестерпимым. Сид переписал квартиру на Дагги Филдза, запер свою дверь на ключ и, оставив там все свои пожитки нетронутыми, отправился с Гейлой в Кембридж. Захлопнулась еще одна глава в его нелепой и бурной жизни.
Шесть лет прошло с тех пор, как Сид покинул Кембридж. Тогда, если помните, он уезжал учиться в художественное училище в Лондон. Теперь он возвращался на круги своя, в дом 183 на Hills Road, да не один, а с Гейлой на буксире. Мать как чувствовала, что сынок когда-нибудь вернется. С момента его отъезда в 1964-м его подвальные комнатки стояли нетронутые, разве что пыль там вытирали. Все его книги и картины были точно там, где он их оставил. Гейла поступила работать в мебельный магазин. На беду, ее бывший бойфренд служил в том же магазине в отделе кроватей. Сами понимаете, какие картины рисовались в бешеной сидовой голове. Он провожал Гейлу на работу утром, встречал ее вечером, да и в течение дня ходил туда, якобы смотреть книжные полки, ревниво следя за всеми производственными перемещениями невесты.
1 октября 1970 года, на двадцатилетие Гейлы, молодые объявили помолвку. Сид подарил невесте колечко, мать, по английским порядкам, дала объявление о помолвке в местной газете. Мать также устроила торжественный обед, пригласила друзей, респектабельную кембриджскую публику. Подали суп. Сид отхлебнул несколько ложек, поперхнулся, закашлялся, вышел из-за стола. Через некоторое время вернулся - все его длинные ниспадавшие на лицо волосы были срезаны, вихры торчали клоками. Другие бы народности взвыли бы, запричитали бы, но англичане не таковы. Выдержанные кембриджцы даже бровью не повели, будто бы так и надо, будто бы всю свою жизнь Сид ходил постриженный под дурачка. Молоденькая Гейла не могла понять - то ли она с ума сошла, то ли вокруг нее - сумасшедшие...
Помолвка эта продлилась недолго. У Сида участились приступы ярости, Гейла в страхе уехала к матери, причем это было уже не впервые. Сид прислал ей официальное письмо, извещая ее о расторжении помолвки, подписался полным метрическим именем, по закону. На следующий день принялся названивать, просил прощения, пытался все загладить. После нескольких дней переговоров договорились встретиться на вокзале. Сид заявился стриженный под два нуля. Принялся упрекать невесту, что она изменяет ему с бойфрендом в мебельном магазине, в отделе кроватей. Перепалка перешла в потасовку, жених и невеста разошлись, на этот раз -- навсегда.

[SchibzD]

Вспоминаю анекдот про грузина, похоронившего жену. "Савсем адын!" говорит он себе уныло. "Савсем адын!" - повторяет чуть веселее а потом в ритме задорной лезгинки танцует, выкрикивая "Савсем адын! Савсем адын!"
Примерно в таком состоянии, со своей лезгинкой и остался Сид Барретт после окончательного разрыва с невестой. Он поселился в подвале родительского дома, стал полным нелюдимом, лишь изредка встречаясь для короткой приятельской беседы с Дэйвом Гилмором на пороге дома. С автомобилем Сид тоже распростился, если куда ездил, то только на общественном транспорте. В ту пору дара речи он еще не утерял и в редких интервью мог дать точную характеристику своим бывшим товарищам. "Их выбор материала, - сказал он как-то, - был тесно связан с их образом мыслей. Ведь они - студенты архитектуры, не самые интересные люди, я бы сказал..." Тем временем полное исчезновение Сида с общественной сцены породило массу кривотолков и прямых измышлений. "Пинк Флойд" становились все более известными, и легенда Сида росла вместе с ними, как тень от света рампы, как нечто невидимое, вроде обратной стороны луны. Летом 1971-го в Лондоне про Сида ходили разные слухи: "Барретт умер", - говорили одни, "он сидит в тюрьме", - говорили другие, "он стал полным идиотом, как кочан капусты", - вторили третьи. Культ Сида рос и распространялся также за границей: в Америке, Франции. Тогда же журнал "Роллинг Стоун" послал в Кембридж корреспондента - найти пропавшего. Тот отыскал и сообщил, что Сид жив-здоров и даже что-то говорит, хотя речь его требует перевода: "Я исчезаю...-сказал ему Сид, - стараюсь избегать всего. Иду по обратной тропе. Время свое трачу попусту. Хожу по 8 миль в день. Это еще себя покажет, пока не знаю как. Во мне много пыли и гитар". Конец цитаты. В этой же статье говорится, что Сид выглядел изможденным и бледным, в глазах - постоянное выражение шока. "Сид излучал призрачную красоту, как поэт средневековья".
"Игра в группе, - сказал тогда же Сид, - вообще, весь ритм жизни были для меня слишком медленны. Я бегаю быстро. А после нескольких месяцев в группе я был уже не тот".
Известность, слава - это товар. Воспользоваться популярностью Сида, естественно, пытались местные музыканты. Их можно понять. Если хорошая вещь валяется на дороге - отчего же не поднять? Вскоре некое музыкальное новообразование с Сидом было включено в концерт в помещении Кембриджской зерновой биржи. Понятно, что на этой бирже зерном давно уже никто не торгует, и роскошное помещение, отстроенное на купеческие деньги, использовали под культуру. Это мероприятие стало для Сида последним. Когда дошло до его соло на гитаре, то, как сейчас говорят, башню ему снесло начисто. Он не мог остановиться минут 10. Растрепанные волосы ниспадали на гитару, он менял ритм, тональность, аккорды. Пальцы на левой руке были, как будто вовсе незнакомы с ладами. На концерте был корреспондент газеты "Мелоди Мейкер" Крис Холлигуорт описал все, как видел. Сид, прочитавши статью, пришел к своим музыкантам и заявил: "Все. Этот корреспондент убил группу. Я подозревал, что такое может случиться. Это произошло." Сам Холлингуорт утверждал потом, что Сида всегда любил и уважал, что был одним из его ярых поклонников, но что он просто не мог поступиться журналистской совестью.
Дальнейшие перемещения Сида и его материальное положение нам не безразличны, но к музыке это имеет все меньшее отношение. В 1971 году четкая капиталистическая Система с ее охраной авторских прав Сиду в жизни очень помогла. "Пинк Флойд" выпустили сборную пластинку "Relics", на которой были Сидовы песни. Музыкальное издательство, верное договору, послало ему жирный чек. Потом Дэвид Боуи включил в свой альбом 1973 года "Pin Ups" песню "See Emily Play", да и на других пластинках, перечиcлять которые нет смысла, появлялись песни Сида, за что он получал гонорар. От полученных денег воображение его разыгралось, Сид снова переехал в Лондон, снял квартиру в Челси. Его менеджер Брайан Моррисон попытался оживить Барретта хотя бы как сочинителя, поскольку спрос на его песни был еще велик, но Сид ничего не написал, требовал денег и однажды, во время скандала с Моррисоном, схватил его руку и что есть силы впился зубами в его мизинец. Певец Рой Харпер утверждал потом, что Сид начисто откусил первую фалангу. Подтверждений этому в анналах мы не находим, но известно, что Брайан Моррисон о своем бывшем подопечном говорить отказывается наотрез.
К чести "Пинк Флойд", скажем, что ребята его не забывали и на запись альбома "Wish You Were Here" пригласили своего бывшего лидера - видимо, пообщаться. Напомню, что именно на этом альбоме первая композиция называется "Shine On You Crazy Diamond" - "Сверкай, сверкай, безумный бриллиант". Гилмор писал явно не про себя, поскольку сам он вполне нормальный.
Дальнейшее повествование о Сиде может напоминать репортаж из госпиталя для хроников, где ничего кроме процедур и гуляния по парку в тапочках и халате не происходит. Но есть, господа, у нас эпилог.
Сид Барретт сегодняшнего дня - полная противоположность поэтической длинноволосой фигуре 60-х. Это - толстый, лысый человек, чуждающийся людей. Он редко выходит за пределы центрального Кембриджа. Живет один, в гости к нему никто не ходит. Если кто-то из знакомых постучится в дверь, Сид сворачивает беседу как можно скорее, а то и вовсе не открывает. Ходили слухи, что он работал в винном баре в Челси, потом в магазине радиотоваров в Кембридже. Существует на пособие по инвалидности. Связь с музыкой порвал настолько, что даже своему юному родственнику не стал давать автограф.
Что произошло с остальными? "Пинк Флойд" официально не распадались, но с 1990-го года в состоянии полураспада. Дэвид Гилмор разошелся со своей женой Джинжер, оставил четырех детей, живет в Лондоне в районе Мэйда Вэйл. "Ник Мейсон" во второй раз женился в 1990 году, ведет дела своей фирмы "Bam Bo", специализируется на библиотечной музыке и саундтрекам кино. Владеет антикварными машинами, участвует в ралли. Коллекционирует видео материалы "Пинк Флойд", работал над книгой об истории группы.
Рик Райт женился на гречанке, большую часть времени проводит на своей яхте в районе Вест-Индских островов.
Роджер Уотерс в 1990 году устроил в Берлине концерт "The Wall", выпустил альбом и видео.
Питер Дженнер по-прежнему менеджер, интересуется, кстати, русской музыкой.
Эндрью Кинг тоже трудится по специальности.
Художник Сторм Торгенсон закрыл свою фирму в 1983 году, но по старой памяти делал "Пинк Флойд" обложки двух последних альбомов. Сотрудничает с Ником Мейсоном по книге.
Помните соседа Барретта по квартире? Дагги Филдз так в этой квартире исторической и живет. Туда изредка наведываются фаны или журналисты, жилец их не гонит, терпеливо отвечает на вопросы.