[(SIC)]

Вот в такой обстановке тщательно продуманной «безаварийности» товарищ Пет-росьянц и писал свои многочисленные книги и, не опасаясь быть разоблаченным, про-пагандировал полную безопасность АЭС...
А.И. Майорец действовал тут в рамках давно отлаженной системы. Обезопасив себя пресловутым «приказом», он принялся управлять атомной энергетикой...
Но ведь управлять таким хозяйством, как Минэнерго СССР, пронизавшим своей разветвленной энергоснабжающей сетью фактически весь организм экономики СССР, необходимо компетентно, мудро и осторожно, то есть нравственно, памятуя о потен-циальной опасности ядерной энергетики. Ибо еще Сократ сказал: «Каждый мудр в том, что хорошо знает».
Как же мог управлять ядерной энергетикой человек, который совершенно не знал этого сложного и опасного дела? Конечно, не боги горшки обжигают. Но ведь здесь не просто горшки, а ядерные реакторы, которые при случае сами могут здорово обжечь...
Но тем не менее А. И. Майорец, засучив рукава, взялся за это неизвестное ему дело и с легкой руки заместителя Председателя Совета Министров СССР Б. Е. Щерби-ны, выдвинувшего его на этот пост, стал «обжигать ядерные горшки».
Став министром, А. И. Майорец первым делом ликвидировал в Минэнерго СССР Главниипроект — главк, ведавший в министерстве энергетики проектированием и научно-исследовательскими работами, пустив этот важный сектор инженерной и научной деятельности на самотек.
Далее, за счет сокращения ремонтов оборудования электростанций повысил ко-эффициент использования установленной мощности, резко снизив резерв наличных мощностей на электростанциях страны.
Частота в энергосистеме стала более стабильной, однако резко увеличился риск крупной аварии...
Заместитель Председателя Совета Министров СССР Б. Е. Щербина с трибуны расширенной Коллегии Минэнерго СССР в марте 1986 года (за месяц до Чернобыля) счел возможным отметить это достижение. Сам Щербина возглавлял тогда топливно-энергетическое направление в правительстве. Его похвала деятельности Майорца по-нятна.
Тут надо коротко сказать о Б. Е. Щербине как о человеке. Опытный администра-тор, беспощадно требовательный, автоматически перенесший в энергетику методы управления из газовой промышленности, где он долгое время был министром, жесткий и недостаточно компетентный в вопросах энергетики, особенно атомной, вот кто стал в правительстве во главе топливно-энергетического направления. Но хватка у этого невысокого щуплого человека была поистине мертвая. Кроме того, он обладал поистине удивительной способностью навязывать строителям АЭС свои сроки пуска энергоблоков, что не мешало ему, спустя время, обвинять их же за срыв «принятых обязательств».
При этом навязывание сроков пуска Щербина проводил без учета необходимого технологического времени на возведение атомных электростанций, монтаж оборудо-вания и пусконаладочные работы.
Помню, 20 февраля 1986 года на совещании в Кремле директоров АЭС и началь-ников атомных строек сложился своеобразный регламент. Не более двух минут гово-рил отчитывающийся директор или начальник стройки и как минимум — тридцать пять—сорок минут прерывавший их Б. Е. Щербина.
Наиболее интересным было выступление начальника управления строительства Запорожской АЭС Р. Г. Хеноха, который набрался мужества и густым басом (бас на таком совещании расценивался как бестактность) заявил, что 3-й блок Запорожской АЭС будет пущен в лучшем случае не ранее августа 1986 года (реальный пуск состо-ялся 30 декабря 1986 года) из-за поздней поставки оборудования и неготовности вы-числительного комплекса, к монтажу которого только приступили.
— Видали, какой герой! — возмутился Щербина.— Он назначает свои собствен-ные сроки! — И повысил голос до крика:—Кто дал вам право, товарищ Хенох, уста-навливать свои сроки взамен правительственных?!
— Сроки диктует технология производства работ,— упрямился начальник строй-ки.
— Бросьте! — прервал его Щербина.— Не заводите рака за камень! Правительст-венный срок—май 1986 года. Извольте пускать в мае!
— Но только в конце мая завершат поставку специальной арматуры,— парировал Хенох.
— Поставляйте раньше,— поучал Щербина. И обратился к сидевшему рядом Майорцу: — Заметьте, Анатолий Иванович, ваши начальники строек прикрываются отсутствием оборудования и срывают сроки...
— Мы это пресечем, Борис Евдокимович,— пообещал Майорец.
— Непонятно, как без оборудования можно строить и пускать атомную стан-цию... Ведь оборудование поставляю не я, а промышленность через заказчика...— про-бурчал Хенох и, огорченный, сел.
Уже после совещания, в фойе Кремлевского дворца, он сказал мне:
— В этом вся наша национальная трагедия. Лжем сами и учим лгать подчинен-ных. Ложь даже с благородной целью — все равно ложь. И до добра это не доведет...
Подчеркнем, что сказано это было за два месяца до Чернобыльской катастрофы.
В апреле же 1983 года я написал статью о ползучем планировании в атомном энергетическом строительстве и предложил ее в одну из центральных газет. (Ползучее планирование—это когда после срыва одного срока ввода объекта неоднократно на-значается новый срок без организационных выводов в отношении работников, прова-ливших правительственное задание. Сползание по времени вправо идет зачастую мно-го лет с колоссальным превышением сметной стоимости строительства.) Статья при-нята не была.
Приведу краткую выдержку из этой неопубликованной статьи.
«В чем же причины нереальности планирования в атомостроительной отрасли и стойких, десятилетиями продолжающихся срывов? Их три:
1. Некомпетентность работников, осуществляющих планирование вводов энергомощностей и управление атомостроительной отраслью.
2. Нереальность и как следствие ползучесть планирования, вызванные некомпе-тентностью оценок.
3. Неготовность машиностроительных министерств к производству в должном количестве и надлежащего качества оборудования для атомных станций.
Разберемся по порядку.
Атомное строительство, как и эксплуатация АЭС, бесспорно требуют глубокой компетентности. Как говорил 2 ноября 1982 года на Сессии Генеральной Ассамблеи ООН тогдашний министр иностранных дел СССР А. А. Громыко, крупная авария на АЭС с разгерметизацией корпуса реактора равносильна по некоторым последствиям действию от взрыва мегатонной атомной бомбы.
Отсюда ясно, что управлять строительством и эксплуатацией АЭС должны под-линно знающие работники. И если в отношении эксплуатации АЭС это очевидно (хотя и тут мы имеем массу нарушений, приведших к Чернобылю), то в вопросах строительства атомных станций на первый взгляд кажется, что атомная компетентность тут вроде бы ни к чему. Мол, строительная часть, бери больше, кидай дальше, клади бетон, куда как проще... Но это только кажущаяся простота. (Ею были обмануты и Щербина, и Майорец, с такой легкостью ринувшийся в воду, не зная броду.)
Задача возведения атомного энергоблока с первого же куба бетона, уложенного в его основание, осложняется будущей радиоактивностью объекта, и более того — необ-ходимостью своевременного ввода в строй действующих радиоактивных объектов, каковыми являются атомные станции.
Иными словами, компетентность имеет непосредственное отношение как к каче-ству и реальности плана, так и к безопасности атомных станций. Очевидные истины, но, к сожалению, о них приходится говорить. Ведь многие руководящие должности в атомной отрасли заняты не по праву...»
Так центральный аппарат Минэнерго СССР, включая министра и ряд его замес-тителей, в канун Чернобыля были некомпетентны в атомной специфике. Атомным направлением в энергетическом строительстве руководил 60-летний заместитель министра А. Н Семенов, три года назад только поставленный на это сложное дело, будучи по образованию и многолетнему опыту работы строителем гидростанций. Только в январе 1987 года он был отстранен от руководства ходом строительства атомных станций по итогам 1986 года за срыв ввода энергомощностей.
Не лучшим образом обстояло дело и в руководстве эксплуатацией действующих атомных электростанций, которое в канун катастрофы осуществляло Всесоюзное про-мышленное объединение по атомной энергетике (сокращенно — ВПО Союзатомэнер-го). Начальником его был Г. А. Веретенников, на эксплуатации АЭС никогда не рабо-тавший. Атомной технологии он не знал и после 15-летней работы в Госплане СССР решил пойти на живое дело (по итогам Чернобыля в июле 1986 года он был исключен из партии и снят с работы)...
Уже после Чернобыльской аварии Б. Е. Щербина с трибуны расширенной Колле-гии Минэнерго СССР в июле 1986 года заявил, обращаясь к сидящим в зале энергети-кам:
— Вы все эти годы шли к Чернобылю! Если это так, то следует добавить, что Щербина и Майорец ускорили шествие к взрыву...
Здесь я считаю необходимым прерваться, чтобы познакомить читателя с выдерж-кой из любопытной статьи Ф. Олдса «О двух подходах к ядерной энергетике», опубликованной в журнале «Павер Энжиниринг» еще в октябре 1979 года.