[SchibzD]

Если память мне не изменяет, к концу 60-х западная сексуальная революция докатилась и до Ленинграда, где я тогда проживал, в виде противозачаточных таблеток "Инфекундин", которые делали для нас венгерские братья-демократы. Но для себя я решил, что никакие не венгры придумали эту таблетку, а татарский доктор Инфекундинов, именем которого они и названы. Надо сказать, что татарская тема тогда была в моей жизни доминирующей. На Западе, понятно, Инфекундинов развернулся намного раньше. К тому времени, когда герой нашего повествования, Сид Барретт, достиг первого уровня совершеннолетия, 16-ти лет, об изобретении татарского врача знали все, интересовавшиеся личной жизнью. Сида Барретта личная жизнь тоже очень интересовала, и не с одной девушкой ему удавалось найти общий язык. Больше всего, конечно, со своей постоянной подругой Либби. С ней он был в общей сложности около трех лет. Ну и все остальное - шумные вечеринки, папироски "Камель", коктейль "кровавая Мери". Барретт продолжал художничать - той весной в местном доме культуры у него была выставка. По воскресеньям ходил на репетиции местной команды, которую возглавлял некто Джефф Мотт. Джефф был долговязым, очкастым и ярко-рыжим парнем, которого выгнали из школы за плохое поведение. Он был старше остальных, ему было 19, и, как неоспоримый лидер, назвал группу своим именем -- Jeff Mott & the Mottos. На басу в этой группе играл 18-ти летний Роджер Уотерс, сын учительницы Сида в начальной школе. Он родился в местечке Great Bookham в графстве Surrey 9 сентября 1943 года, был младшим из двух братьев. Отец погиб в 1944 году в сражении при Анцио. Папу своего Роджер Уотерс так никогда и не видел. К тому времени он закончил школу, устроился на работу в архитектурное бюро, поскольку уже было известно, что с сентября 1962-го он начинает учебу в лондонском политехнике на Ридженс-Стрит на архитектурном факультете. Паренек он был скрытный, упорный и спортивный. Играл в регби за местную команду. Регби, господа, - это спорт контактный. На полном бегу в тебя врезаются мужики с бычьей шеей, хватают за ноги, случается, что сломают нос или ухо помнут. Здесь куется такая коллективная воля, что из регбистов потом получаются отменные бизнесмены. Такой человек не сдается никогда - даже перед лицом неминуемого поражения. Тут-то, как говорится, и порылась собака, здесь-то и таятся корни будущих конфликтов внутри "Пинк Флойд", но это - в далеком будущем.
Было ясно, что Уотерс не обладал ни особыми музыкальными способностями Гилмора, ни живой любознательностью Барретта. Неизвестно - был ли музыкальным его покойный отец, но по материнской линии наследственность у него тяжелая. Ей, как говорится, на английское ухо наступил медведь, видимо, специально для того приехавший из Сибири. От учителей у Роджера помощи тоже не было. В августе 1987-го в интервью журналу "Q" он сказал в типичной для него манере: "учителя, в большинстве своем, были абсолютные свиньи. Их интересовал только проходной балл в университет. Батарейная птицеферма, а не школа. Ненавижу".
Jeff Mott & the Mottos, как и большинство кембриджских групп, были чистой самодеятельностью. Играли ради музыки, о славе и не помышляли. За всю историю существования выступили всего один раз, на собрании активистов "Кампании за Ядерное Разоружение". Летом 1962-го, когда Сид закончил школу и поступил в кембриджский колледж на художественный факультет, в городе было полно молодежи. Это было поколение, родившееся после войны, когда отцы вернулись с фронта. Модно было слыть опасной личностью, мятежным хулиганом. Но все чаще всего сводилось к хождению в гости неприглашенным, а дни проводили в пикниках на стриженой травке по берегам речки Кэм (приток Уза) и треньканью на гитарах.
Честно говоря, от колледжа Сид ожидал большего. Свободы действий, уважения личности, качества преподавания. Вспоминают, что в аудиторию как-то пришел унылый дядька читать лекцию по архитектурной лепнине. Конкретнее - по разновидности, которая по-английски называется "Egg and Dart". В глубинах русских архитектурных учебников есть, наверное, правильный эквивалент, но мне он неведом, потому переведу буквально - "Яйцо и Стрелка". "Лектор вошел, - вспоминает очевидец, - не представился, и сразу стал писать на доске. Сид от такого неуважения просто взбеленился. Он вежливо поинтересовался - как зовут преподавателя. Тот не расслышал и повторил тему - "Яйцо и Стрелка"! Лицо Сида вдруг исказилось непроизвольными судорогами, жесты стали угловатыми как у контуженного или застарелого алкоголика, тело передергивалось и скручивалось и в течение всей лекции он задавал идиотские вопросы, выкрикивая с задней парты "извините, господин Яйцо и Стрелка!", причем все так убедительно, что лектор не знал, как себя вести - а вдруг инвалида обидишь?"
Еще подростком Барретт увлекался блюзовыми певцами, а также безуспешно разыскивал пластинки некоего Боба Дии-Лайона. Потом только выяснилось, что это - Боб Дилан. Понятно, что когда в 1963 году заокеанский Дии-Лайон приехал в Англию с гастролями и посетил Кембридж, то Сид Баррет одним из первых бросился в кассу. На концерт с ним пошла и его девушка Либби. "Первое, что меня поразило, - вспоминает она, - что в зале все чем-то напоминали Сида. Впечатление было такое, что каждая деревня послала на концерт своего Сида Барретта. Впервые я увидала столько других людей, похожих на него".
Летом того же 63-го на каникулах Сид потащил Либби в какую то Богом забытую деревушку Уидллси, в которой выступала ритм-блюзовая команда из Лондона под названием "Роллинг Стоунз". Играли в крохотном деревенском клубе, народу было мало. Сид еще до концерта уверял подругу, что группа - классная, и что они далеко пойдут. Откуда он это знал - непонятно. Мик Джаггер со сцены заметил темную фигуру в конце зала и во время перерыва подошел и сам представился Сиду. Они тут же за бокальчиком чего-то утепляющего принялись обсуждать современные музыкальные тенденции. Сид тогда же познакомился с басистом Биллом Уайманом. Тот откровенно признался, что играть на басу практически не умеет, но надеется скоро научиться.
Зимой 1963-го в колледже Сид стал играть со студенческой группой под названием "Those Without" ("Те, кто без, Неимущие"). Задумчивое название позаимствовали из романа Франсуазы Саган. Одна из причин для Сида была - доказать себя, показать себя приятелю, Дэйву Гилмору, который тогда и в техническом и в музыкальном плане был на голову выше. Доказать особо ничего не удалось, потому что последовали Франсуазы Саган были стандартной блюзовой командой и звезд с неба не хватали. Вообще, в Кембридже Сиду становилось скучно и осенью 1963-го он поехал в Лондон на интервью в Camberwell Art College и по такому случаю позаимствовал у отца своей подруги Либби пару штиблет. На интервью его вызвали как раз в тот день, когда в Кембридже, в кинотеатре ABC выступали "Битлз". Барретт, ярый их фанат, купил билеты еще за несколько месяцев. Душевные его мучения описанию не поддаются, но рассудок победил, Сид поехал на интервью, где ему сказали, что его принимают, и что с будущего года он может начать курс трехлетнего обучения. С будущего года? А что же делать целый год? Его Сид решил посвятить живописи.