Стивен Кинг и Гарри Поттер
К клинической картине литературной клептомании Д.К. Роулинг.
Часть 11 и 2 августа 2006 года на благотворительных чтениях «An Evening With Harry, Carrie and Garp» в Нью-Йорке Стивен Кинг, Джоан Роулинг и Джон Ирвинг читали отрывки из своих последних произведений и отвечали на вопросы аудитории. Тогда-то на сцене Radio City Music Hall Ирвинг и Кинг попросили Роулинг не убивать Гарри Поттера в седьмой части поттерианы.1 До сих пор непонятно, с чего вдруг Стивен Кинг вступился за героя детской книжки. Британская домохозяйка уже к этому времени обеспечила несколько поколений родни своим изобретением и могла распорядится им как угодно. Думается, дело не в деньгах. Наверняка сам Стивен Кинг заметил, что в «Гарри Поттере» есть и его доля участия.
После выхода «Ордена Феникса» Стивен Кинг откликнулся на книгу сочувственной рецензией: «Если ваши дети в 11 или 12 лет читают "Гарри Поттера", потом, когда они станут постарше, начнут читать Стивена Кинга»2.
Это высказывание злорадно подхватил Харольд Блум: «Он совершенно прав. Он не иронизирует. Когда вы читаете "Гарри Поттера", вы, фактически, готовитесь читать Стивена Кинга». 73-летний теоретик литературы, у которого присуждение Кингу премии National Book Foundation вызвало культурный шок, откликнулся на это событие раздраженной рецензией. В ней он свалил Кинга и Роулинг в одну кучу мусора и попытался поджечь ее искрометным, как ему казалось, юмором: «Если так пойдет и дальше, то, наверное, в следующем году комитет должен дать награду за выдающийся вклад Даниэле Стил3, и, конечно, Нобелевскую премию по литературе следует присудить Дж.К. Роулинг»4.
«Книга ужасна...», – написал автор «Страха влияния» в рецензии на «Орден Феникса». – «Мыслью Роулинг настолько управляют клише и мертвые метафоры, что она не обладает никаким другим стилем письма». Блуму вторит еще один нью-йоркский критик, который заметил, что книжки про Поттера становятся все толще и толще, и объявил, что Роулинг поддалась «синдрому Стивена Кинга» (т.е. потребности «гнать объем»): «Наваливайте слова. Прилагательные! Наречия! Чем больше книга, тем лучше!»5
Проблему «Стивен Кинг и Гарри Поттер» поставили враги. Примеров такой проницательности в истории идей достаточно много.
***
В Хогвартсе нет уроков литературы. Малолетние чернокнижники из «Гарри Поттера» на протяжении всех семи томов не читают ничего, кроме колдовских учебников, газеты «Ежедневный пророк» и фантиков от волшебных конфет. Потому что возьми они любую из маггловских книг, подходящих им по возрасту, им станет ясно, что мир, в котором они живут, – большой плагиат маггловского.
О том, что эпопея Роулинг – это грамотно структурированная компиляция чужих идей, писали давно и много. «Унесенные ветром» Митчелл (с рыжих Тарлтонов списано семейство Уизли), «Старшины Вильбайской школы» Тальбота (отсюда перешли описания школьных нравов, характеры братьев Рона Уизли списаны с Тельсона и Парсона, Невилл – с Бошера и т.д.), трилогия «Темные начала» Филипа Пулмана, «Говорящий сверток» Джеральда Даррелла (1974; здесь имеется магический вуз, путешествие на паровозе в Мифландию – заповедник волшебных существ, фениксы, василиски, единороги и слишком много – чтобы быть случайными – сближений с «Гарри Поттером»), «Хроники Нарнии» К. Льюиса, «Мэри Поппинс» Памелы Трэверс, «Маленькая Баба-Яга» Отфрида Пройслера (здесь есть, например, колдовской шоппинг с покупкой метлы, экзамены по колдовству и проч.), «Самая плохая ведьма» Джилл Мерфи (1974; отсюда – колледж для волшебниц, обосновавшийся в старом замке с привидениями; прототип Снейпа – учительница зельеварения Констанция, которая благоволит чистокровным волшебникам и ненавидит заглавную героиню – ведьму Мили Хаббл; прототип Дамблдора – старая директриса, которая, наоборот, потворствует Хаббл; чистокровная, заносчивая волшебница Этель Хэллоу, дочка богатого и влиятельного отца, – прообраз Драко Малфоя и т.д.), «Биби, маленькая волшебница» Эльфи Доннелли (1979; малолетняя ведьма, которая постоянно нарушает правила – колдовской кодекс, запрещающий вмешиваться в жизнь обычных людей; Бернхард, отец Барбары, который, по феминистскому замыслу автора, не умеет колдовать и хочет жить в нормальной семье – антиципация роулинговских сквибов), «Властелин Колец» Толкиена (отсюда взяты, например, зеркало Яиналеж, дементоры, напоминающие рыскающих повсюду назгулов)6. Возникает классическая клиническая картина клептомании.
Литературная клептомания Роулинг импульсивна: стремление умыкнуть что-нибудь приглянувшееся возведено в принцип творчества, все кражи – по мелочам (в отличие от продуманных, масштабных плагиатов), почти все краденное складируется в первых двух томах (остальные пять приходятся на период ремиссии). Наконец, клептоманка, когда ее уличают в мелком воровстве, ссылается на непреднамеренность кражи и вообще стыдится содеянного:
«– Did you come up with "Sugar Quills" from Charlie and the Chocolate factory? I believe there were "Sugar Pencils" in that book.
– Oh dear, I don't know whether I did or not. Not consciously, anyway. But it's not a very difficult idea to come up with; we all suck the ends of pens and pencils (or I do), so it seemed logical to make them taste nice, and at Hogwarts, obviously, they use quills!» 7
«– "Сахарные Перья" у вас взялись из «Чарли и Шоколадной фабрики» [Роальда Даля. – М.О.]? По-моему, там были "Сахарные Карандаши".
– Ой, дружок, не знаю, взяла я оттуда что-то или нет. Не умышленно, в любом случае. Да и придумать такое не особенно сложно; все мы грызем кончики ручек и карандашей (или я так делаю), так что это же логично сделать их вкусными, а в Хогвартсе, понятно, все пишут перьями».
Вилли Вонка потому и закрыл свою шоколадную фабрику, что конкуренты стали воровать его изобретения. Сцена с надувающейся тетушкой Мардж из «Узника Азкабана» повторяет инцидент с девочкой… на шоколадной фабрике (сходство особенно заметно, если посмотреть подряд фильм Альфонсо Куарона и экранизацию «Шоколадной фабрики» Тима Бартона), а драже На Любой Вкус Берти Ботта напоминает жвачку Вонка, которая меняет вкус по мере того как ее жуешь. Поскольку целевой аудиторией чата, где задан этот вопрос, были дети и фанаты, – оправдываться было бы глупо. Вместо этого Роулинг – едва сдерживая раздражение – прикинулась рассеянной тетушкой и на пальцах объяснила, что все гениальное просто. Таких оправданий задним числом можно выдумать сколько угодно (например, все мы играем в шахматы, поэтому логично сделать их живыми, это буквально напрашивалось на ум, а вовсе никакое не заимствование из «Алисы» Льюиса Кэролла). Для тех, кто не грызет ручки и не играет в шахматы, это неочевидно. Г-жа Роулинг за такие слова сгинула бы в одном из цехов фабрики Вонка.
Список писателей, которых обобрала Роулинг, должен быть пополнен за счет Стивена Кинга, и в этом случае картина литературной клептомании перестанет быть «классической».