А в  то время вокруг "ГО" образовалась некая тусовка,  где ходили
перепечатанные Аксенов, Стругацкие и т.д. И с марта 1985 года началось
дело в КГБ.  К ноябрю оно созрело.  Они ходили,  собирали информацию,
Камикадзе трясли и все остальных. Причем угрожали человеку тем, что он
больше всего  боится.  Один  мой дискотечник знакомый привез как-то ко
мне домой аппаратуру, записываться. Его потом встретили на остановке и
сказали, что с твоей новорожденной дочкой могут быть неприятности.  Он
побелел лицом,  пришел ко мне,  забрал все и уехал. Так и на Камикадзе
давили и на остальных.  А я об этом только догадывался. На заводе, где
я работал художником,  мной начал интересоваться  первый  отдел.  И  в
ноябре нас  всех  повязали.  И  стали  шить  глобальное дело по поводу
антисоветской организации,  террористического акта и  пр.  Нам  хотели
вменить в  вино  подготовку к взрыву нефтекомбината.  Начались угрозы.
Раскрутка была вплоть до Москвы. Костю в течении одного дня забрали в
армию, хотя  у  него  сердечная  недостаточность.  Причем отправили на
Байконур, где закрытая зона.  А  мне  угрожали  тем,  что  если  я  не
расскажу, откуда самиздат и т.д.,  мне начнут вкалывать так называемые
правдогонные средства, т.е. наркотики, чтобы в состоянии невменяемости
что-то сказал.  После этого дело повернут так,  что я стуканул, именно
стуканул, а не под давлением.
     Это продолжалось   месяц.  А  я  до  этого  ничего  подобного  не
испытывал, наркотики не пробовал, ничего. И я тогда подумал, а есть ли
смысл чем-то  заниматься?  Я  просто решил с собой покончить.  Написал
бумажку: "Кончаю  с  собой  под  давлением  майора  Мешкова  Владимира
Васильевича и  т.д." Им каким-то образом стало известно об этом.  Я до
сих пор не знаю, как. Меня забрали в психушку и дело приостановили. Со
всех моих знакомых и друзей взяли подписку,  что они не будут иметь со
мной никаких дел.  Было официальное предупреждение из прокуратуры.   И
когда через 3 месяца меня выпустили, мне не с кем было играть. И я сам
начал учиться играть на разных инструментах,  и целый  год  был  один,
сочиняя песни.  "Лед  под  ногами  майора",  "Тоталитаризм" - это того
времени. В омской газете нас обозвали  фашистами,  облили  грязью.  В
1987 году  я  в  одиночку  записал все песни.  Тогда и возник "Красный
альбом" и "Оптимизм".  Первым альбомом была "Поганая молодежь".  Тогда
же записал  и  "Некрофилию".  После этого мы  поехали в Новосибирск на
фестиваль. Выступать мы даже не собирались. Но "Звуки Му" закрутили, и
Мурзин предложил нам выступить вместо них.  Мы и выступили... Через 20
минут выступления  выключили  аппарат.  В  Новосибирске   есть   некто
Сляпунов, ужасная   сволочь.  Это  самый  фашистский  элемент  во  всем
сибирском регионе.  В общем, были звонки в омское КГБ. Нас переписали,
объявили проповедниками  фашизма.  После  моего приезда в Омск меня
решили опять забрать в психушку,  на этот  раз  надолго.  Я  как  раз
познакомился с  Янкой.  Я взял свою куртку,  мешок,  как системник,  и
уехал. Это был 1987 год и я целый год был  на  нелегальном  положении.
Был объявлен розыск.  Я объездил пол-страны,  пел песни под гитару.  К
декабрю 1987 года мне сообщили,  что розыск прекратился.  Я вернулся в
Омск, месяц пожил тихо,  потом записал новые песни "Все идет по плану",
"Так закалялась сталь".  Я очень торопился,  потому что  боялся,  что
опять начнется.  Это  был  уже 1988 год.  Мы съездили на новосибирский
фестиваль, где выступали с Селивановым.  Он покончил с собой в прошлом
году. После  Новосибирска  мы  начали активно гастроли,  причем играли
обычно в подвалах.  Ездили на панк-фестиваль в Прибалтику.  Как это ни
странно, нас  там приняли очень хорошо.  Играли в Москве,  Ленинграде.
Так прошел 1988 год.
     В 1989  решили хорошо записаться.  Поехали в Ленинград и на точке
"Аукцыона" начали записываться.  В процессе работы я  понял,  что  при
хорошем качестве записи теряется что-то очень важное из того, что мы в
это вкладываем.  Я прекратил все записи,  собрался  и  уехал  в  Омск.
Сейчас записали прямо у меня дома 4 альбома.  Очень грязно,  жестко и
живо. Я считаю, что так и должно быть.
ПНС: Сколько всего альбомов вы записали?
Е.Л.: Всего?  Около 15-ти.  Значит так.  1985 год - "Поганая молодежь",
"Оптимизм", 87   -   "Красный   альбом",   "Хорошо",   "Тоталитаризм",
"Некрофилия", 88 -  "Все  идет  по  плану",  "Так  закалялась  сталь",
"Боевой стимул",  30-ти минутный зальник "Песни радости и счастья", 89
- "Война",  "Здорово  и  вечно",  "Армагеддон  попс",  "Русское   поле
экспериментов", еще  сборник  "Красный  марш" - это различные варианты
песен, ранее нигде  не  встречавшиеся.  Еще  несколько  сольников.  Я
вообще думаю,   что  больше  альбомы  выходить  не  будут.  Вот  после
Барнаула два раза выступим и все. Потом с Янкой буду выступать.
ПНС: Сколько альбомов ты записал с Янкой?
Е.Л.: Так... "Не положено" - 87 г., "Домой" - 89 г., "Ангедония" - 89.
Есть еще "Тюменский альбом",  но Янка от него отказывается.  В записи
"Тюменского альбома" принимал участие  барабанщик  из  "Инструкции  по
выживанию", он  страшно лажал.  Запись вообще получилась стремная.  Но
этот альбоме более известен,  чем остальные. У Янки пластинка готовится
на отделении "Мелодии",  кооператив "Апрель",  по-моему.  Единственное
условие - без матов. Поэтому из двух альбомов Янки будет сборник.
ПНС: А тебе здесь не светит пластиночка?

Е.Л.: Я  считаю,  что  это единственный выход и естественный конец для
честного человека в наших условиях.  Если ты имеешь честное  сознание,
ты должен отлично понимать,  что ничего тебе не удастся изменить.  Чем
дальше ты идешь,  тем дальше ты расширяешься как личность,  все меньше
общего у тебя остается с тем,  что снаружи, т.е. через некоторое время
тебя никто не сможет  понимать,  ты  уходишь  просто  в  вакуум.  Если
находишь какую-то  силу,  то идешь дальше и становишься,  по-видимому,
святым. А если ты имеешь это честность сознания, понимаешь, что ничего
никогда не  сможешь  сделать  и  тем  не  менее хочешь изменить,  т.е.
реальность тебя цепляет,  тогда  единственный  выход  -  это  каким-то
образом умереть. Либо быть убитым реальностью, либо самому.
ПНС: Веришь ли ты в загробную жизнь?
Е.Л.: Да, конечно. Я вообще очень верующий человек.
ПНС: В  "Урлайте"  ты  говоришь,  что  рок  -  явление   антигуманное,
античеловечное. Как это сопоставить с христовыми заповедями?
Е.Л.: Я считаю, что Христос - это и есть нечто нечеловеческое. То, что
он внес  на  Землю,  имеет очень малое отношение к человеческому.  Это
нечеловеческие истины по сути.  Это доказано историей.  Человек,  он не
может... Т.е.   Христос   нес   любовь...  По  сути,  с  точки  зрения
современного христианства,  Христос был Сатаной.  Потому что это был  в
первую очередь - анархист,  т.е.  человек,  который нес полную свободу
выбора, т.е.  то, что религия никогда не давали и сейчас не дает. А он
внес именно свободу выбора: либо ты идешь, либо нет. Каждый - свое "Я".
Сам постулат - "Возлюби ближнего своего,  как самого себя",  говорит о
том, что нужно сначала возлюбить себя.  По настоящему возлюбить,  т.е.
не самого себя,  не личность, а Бога в себе самом. Мне кажется, что он
нес такие истины,  которые просто несопоставимы с человеческим образом
сознания. Вообще с "Я".  Т.е. если человек - личность, он мыслит через
какую-то призму своей личности,  он не может ни в каком виде следовать
за Христом. Именно в том виде, как он говорил. Поэтому Христа распяли,
и он  ушел.  В этом смысле он действительно был не человек.  Я считаю,
что такие люди, как Башлачев - это не люди. Они могут каким-то образом
здесь воплотиться.  Но  по  сути,  по тому,  что внутри,  это не люди.
Потому что система ценностей, которая за ними стоит, за их творчеством
- это система нечеловеческих ценностей.
ПНС: Расхожий афоризм "Рок - это послание Сатаны" - правилен  в  твоем
понимании?
Е.Л.: В моем понимании - да!  То,  что  делал  Башлачев  -  это  некая
система ценностей, которая стоит выше инстинкта выживания. Это то, что
стоит за смертью. Поэтому эти люди внутренне максимально свободны. Они
более циничны во внешних проявлениях, но они и более свободны. Поэтому
здесь они долго существовать не могут. Свобода выбора, вообще какая-то
свобода -  это чрезвычайное зло, как у Достоевского.
ПНС: Ты любишь Достоевского?
Е.Л.: Да, очень. Это мой любимый писатель.
ПНС: А кого ты еще можешь назвать?
Е.Л.: Поздний Платонов,  Сэлинджер,  Гоголь, Кортасар, Борхес, раннего
Сартра периода "Тошноты".  Вообще много кого люблю. Но Достоевский все
же на голову выше всех.
ПНС: Что для тебя любовь?
Е.Л.: Любовь  для  меня...  У  меня такое чувство,  что любить кого-то
невозможно. Любить - это как дышать. Это как бы некий процесс, который
направлен в никуда, просто идет через тебя такой поток. Такое озарение
я испытывал  по  настоящему  несколько  раз  в  жизни.  За  это  потом
приходится очень дорого платить.  Разные там депрессии.  Очень тяжело.
По настоящему любовь - это когда  тебя  вообще  нет.  Я  это  и  Богом
называю. Я  просто  могу  объяснить то,  что я испытывал.  Меня как бы
вообще не было.  Наверное,  я был всем и через меня  хлестал  какой-то
поток. Это  была  любовь.  Я не могу сказать,  что я любил кого-то или
что-то. Это была просто любовь. Как весь мир. И я был всем миром.
ПНС: Что для тебя смерть?
Е.Л.: Смерть для меня -  это  когда  человек  из  очень  ограниченного
состояния попадает   в  очень  расширенное  состояние.  После  смерти,
видимо, дано полное знание во всем,  причем знание в смысле  любовь  и
все. А вот насколько человек широк, я не знаю, это вопрос мистический.
Я могу  судить  только  со  своей  колокольни,  а  она  у  меня  очень
маленькая. Мое  понятие  очень  ограниченное.  Мне кажется,  что после
смерти человеку дается полное знание.  Оно вытеснит следующую какую-то
форму. Может,  человек еще где-то воплотится. Я считаю, что существует
много разных слоев  всевозможных  реальностей.  Мы  здесь  даны,  чтобы
сделать какую-то  работу.  Причем,  чем  дольше  я  живу,  тем  больше
понимаю, что жить - это значит жить как животное,  как в раю, в полной
гармонии со всем.  Здесь и сейчас.  Здесь именно то происходит, что не
дает жить.  Человек делает здесь как бы ритуал. Если он это делает, он
куда-то идет,  что-то  с  ним происходит.  Потом он трансформируется в
следующее состояние, причем по направлению в ту сторону, где живут.
ПНС: Как ты относишься к инопланетянам?
Е.Л.: Видишь ли,  я не знаю.  Они,  видимо,  есть. О таких вещах лучше
говорить с Ромычем из "Инструкции по выживанию".
ПНС: С Неумоевым?

Е.Л.: Да.  Есть такое общество "Отечество".  Оно очень метафизическое.
Они строят всевозможные мифы. И по поводу инопланетян тоже. Они скорее
всего есть.  Я  верю  всему,  потому  что  не  имеет смысла чему-то не
верить. Неумоев говорит,  что инопланетяне  -  это  очень  гармоничное
общество. Они  живут  как  звери,  только  с сознанием.  Живут как при
коммунизме. Таких понятий, как свобода выбора, свобода воли, у них нет.
У них есть иерархия,  как в Китае,  в даосизме. Все очень гармонично и
из своей ступеньки никто выйти не может.  Убийство,  смерть для них не
грех никакой.  Это очень красивая теория. Инопланетяне считают, что на
Земле творится всемирная анархия,  потому что человек на Земле слишком
свободен. Как аномалия. Человек на Земле - это анархист, который рушит
порядки во Вселенной.  Человек умирает, потом опять где-то рождается и
выпадает из  гармонии  среды.  Поэтому  инопланетяне  прилетают  сюда,
наблюдают и очень жестко вмешиваются. Так он считает.
ПНС: Что ты думаешь о конце света?
Е.Л.: Мне кажется,  что конец света - это то, что сейчас и происходит.
Конец наступает тогда,  когда уничтожается живая энергия творчества. Я
не знаю,  на сколько была заложена человеческая формация.  Может,  это
был эксперимент. Я сомневаюсь, что человек изначально возник на Земле.
Во все времена на Земле появлялись пророки,  учителя,  и т.д., которые
пытались вытащить человечество на какую-то нечеловеческую плоскость. В
деревнях при любом,  самом страшном терроре,  были  юродивые,  которые
несли нечто живое,  иррациональное.  Сейчас таких людей становится все
меньше. Я считаю,  что  происходит  массовая  эвакуация  куда-то  этих
людей. А те,  кто остаются,  либо с собой кончают,  либо еще что-то. У
Бердяева есть хорошая  статья  на  этот  счет  -  "Предсмертные  мысли
Фауста". Происходит крушение цивилизации.
ПНС: Ты имеешь в виду нашу страну?
Е.Л.: Нет,  вообще в мировом масштабе.  На Западе это уже произошло, а
до нас уже  докатывается.  Идет  отмирание  культуры,  т.е.,  религии,
искусства, философии.  При  цивилизации  культура невозможно,  у людей
теряется творческая энергия. Как бы ниточка с Космосом оборвалась. Это
состояние и есть конец света.  Я не знаю, сколько оно продлится, может
миллионы лет,  но  это  конец.  Человечество  без  творческих   единиц
существовать не  может,  все  друг друга перебьют.  Вот у нас общество
"Память", например.  В "Стене" у "Пинк Флойда" говорится о  творческих
единицах, на которых можно было срывать всю ненависть и т.д.  Писатель
Бондарев сказал  недавно  интересную  вещь:  "Да,  очень  много  есть
евреев, которые скрываются под другой национальностью".  То есть еврей
становится уже не национальным врагом,  он стал врагом метафизическим,
который может  быть  любой  национальность.  Т.е.  мы  с  тобой вполне
евреями можем стать.  Вот и все. Сначала они будут воевать против нас,
сколько бы  нас  ни  осталось.  А  нас  можно  будет  уже  по  пальцам
пересчитать. Потом у них произойдет какой-нибудь раскол,  и они  будут
друг друга уничтожать, жрать. Это все, в общем-то, конец.
ПНС: А кого ты можешь назвать из тех, кто обладает каким-то творческим
потенциалом, в рок-музыке?
Е.Л.: Это Манагер  из  Омска.  Но  ему  тоже  плохо.  Янка  мне  очень
нравится, но  тут  видимо,  тоже конец наступает.  Она из депрессии не
выходит. Ну еще "Не ждали",  "ВВ". Раньше нравился "ДК", сейчас они не
существуют. Жариков  -  это  другой человек.  Я не знаю,  насколько он
живой, но с точки зрения искусства - это тот вышак, который когда-либо
был у  нас.  А с точки зрения формы - это человек,  который занимается
мифотворчеством. Сейчас,  говорят,  он в обществе "Память".  По-моему,
Жариков выше  любого общества.  Он берет любой советский миф и доводит
его до абсурда.  Вот в Ленинграде я никого не могу  назвать.  Вот  еще
омская "Инструкция по выживания" нравилась,  а сейчас...  Мне "Калинов
мост" очень нравится. Они уже не существуют, Ревякин в психушке сидит,
по-моему. И видимо,  навсегда. Я видел их концерты в апреле этого года
в Харькове и у меня было такое предчувствие,  что либо он умрет скоро,
либо что-то  с  ним  произойдет.  Это  уже страшные песни,  так просто
нельзя сочинять.
ПНС: Почему они переехали из Новосибирска в Москву, к Стасу Намину?
Е.Л.: У меня отношение к Ревякину  несколько  странное.  Это  человек,
которые сочиняет  гениальные  песни,  нечеловеческие,  в высшем смысле
этого слова,  в жизни совсем другой. Я не знаю, какой он внутренне, но
у меня  ощущение,  что он на людях обломался очень сильно.  И пришел к
выводу, что все - говно.  И поэтому все,  что он делает - это циничный
подход ко  всем  этим  делам.  Но  я  не  могу его осуждать.  Это дело
каждого. Главное, что человек делает. Насколько я знаю, у Стаса Намина
ему не очень хорошо.  Они подписали контракт,  по которому должны были
давать огромное количество концертов практически бесплатно.  А Ревякин
всю жизнь мечтал сделать очень хорошую запись. Для их музыки так оно и
должно быть.  В Новосибирске - полная халява.  А Стас  Намин  пообещал
предоставить им студию. Но так и не предоставил.