После нескольких минут подобных ласк, Барбара заставила Кэрол оторваться от меня и перевернуться на живот, так чтобы её гладенькая попка была в воздухе. Барбара улыбнулась мне и начала лизать щёлку Кэрол. Я встал рядом и она направила мой ствол внутрь своей подруги. Я начал медленно погружаться в предложенную мне киску. Губки влагалища Кэрол сомкнулись вокруг головки моего члена, втягивая его внутрь. Барбара ласкала свои груди, наблюдая как я загоняю свой каменный член в киску её подружки. Я готов был взорваться от удовольствия. Как только я простонал, что я сейчас кончу, Барбара вытащила мой член из Кэроли улеглась под меня с открытым ртом. Она ласкала и сосала меня пока я не кончил в её ненасытный ротик. Порция за порцией вылетавшая из меня падала на её лицо или в широко открытый рот. Белая горячая сперма наполняла рот моей Барбары. Она слизала сперму с губ и начала как сумасшедшая целовать Кэрол, отдавая ей часть этого нектара. Маленькие капли падали из их ртов на красивые груди женщин. Это было самое возбуждающее зрелище в моей жизни. После чего все повалились в изнеможении на кровать. Должно быть я заснул не надолго, потому что проснулся я, чувствуя как чей-то теплый ротик ласкает мой член и яйца. Обе подружки ласкали мой ещё мягкий члени брали мои яйца в свои ласковые рты. Мой член становился всё твёрже, когда сначала один, затем другой женский ротик принимал его целиком в себя. Я лежал, наслаждаясь сценой. Барбара улыбнулась мне, - "Она говорит, ты просто класс".Кэрол поднялась, я нежно поцеловала меня. "Я уже давно тебя хотела, а когда Барбара предложила трио, я просто не могла её отказать. Мы обе ждали тебя, но потом немного увлеклись друг другом, и тут ты объявился !" Тогда я сказал, что с ними обоими просто классно. Я точно знал, что Барбара и раньше развлекалась с девочками, но не часто. Кэрол сказала, что однажды они с Барбарой сделали это просто по приколу. Всё это время Барбара не переставала ласкать меня. Её рот двигался по моему окрепшему стволу. Кэрол, наблюдая как увлечённо Барбара отсасывает меня, вдруг сказала, - " Я не могу поверить, что он влезает в неё целиком! Конечно, я тоже могу запихать его в себя, но в неё всегда влезало больше!". Барбара, оторвалась от меня, и легла рядом с нами так, что я оказался между девчонками, а они легли своими грудями на мою грудь и начали лизать мои соски. Барбара спросила, помню ли я, тупоголовый, какой сегодня день. Я, конечно же, не помнил, и оказалось что сегодня мой День Рождения. Во, блин, а я и забыл! Тогда Барбара говорит, - " Я дарю тебе Кэрол. Можешь иметь её как захочешь. Мы с ней поговорили, и она согласилась делать для тебя всё что угодно". Кэрол улыбнулась и кивнула мне. Я даже не задумывался, что я хочу с ней сделать, её попка просто великолепна! Узкая и подтянутая. Я хотел трахнуть Кэрол в попку!
Я спросил, - "Всё, что я хочу ?". Они говорят, - "Конечно". Тут я спрашиваю Барбару, не хочет ли она посмотреть, как я буду трахать Кэрол в задницу? А она говорит, - " Ужасно хочу, но тебе придётся трахнуть и меня, я тоже хочу почувствовать тебя в своей попке! И хочу чтобы она посмотрела, как ты будешь делать это со мной !". Я поставил Кэрол на колени на кровати, она легла грудью- на постель и выставила вверх дырочку своего ануса. Барбара начала лизать её киску и анус что бы подготовить его для моего члена.
Мой ствол был ещё мокрым после того, как Барбара поработала над ним. Я встал на колени сзади Кэрол и раздвинул половинки её классной попки. Приставив головку члена к узкому горячему отверстию я медленно стал вводить член в это узкое отверстие. Сначала мне не удалось ввести член, но когда я нажал немного сильнее, головка члена вошла в тугой и горячий анус Кэрол. Девчонка громко вскрикнула. Я немного подождал, позволяя её сфинктеру расслабиться, и затем ввёл свою дубину целиком. Мои яйца оказались напротив её киски, а мой член наполнял задний проход Кэрол. Некоторое время я стоял спокойно. Потом Кэрол, привыкнув, начала сама насаживаться на меня. Она накручивалась на мой член, пока он не исчезал в её попке целиком. Это фантастика! Её зад плотно охватывал меня, затягивая ещё глубже.
Барбара смотрела на нас и играла с собой, лаская себя пальчиком. Потом она встала на колени около Кэрол, а затем приняла точно такую же позу, подставляя мне и свою попку. Я вышел из Кэрол и начал пропихивать свой горячий столб в попку Барбары. Сначала я трахал её медленно, в тоже время лаская пальчиком киску Кэрол. Я трахал сразу двоих девчонок! Потом я задвинул свой каменный член глубоко в зад Барбары и начал его выводить, пока только головка не осталась в её попке. Затем загнал его по самые яйца.
Это было великолепно!

ХОЛОСТЯК
Как бегут года! Вспоминаю Алену. Так хорошо ее помню, будто разошлись прошлым летом. Когда я познакомился с ней, ей было ровно восемнадцать. Мы прожили вместе два года. Получается, что ее нет со мной уже около трех лет!
Алена! Часто вспоминая подробности наших встреч, я продолжал удивляться - как могла она отдаваться мне так самозабвенно и восторженно, не любя? В течение двух лет она стремилась ко мне, сама звонила мне, когда у нее выдавался свободный вечер. Все свободное время мы проводили вместе и большую его часть в постели. Как раскованно и сладострастно она удовлетворяла мои причудливые желания. Рассудочность в такие дни таяла в моей голове, как воск на огне, и ее зовущая слабость, разнеженная покорность будили во мне зверя. Я брал ее истово, и приходил в восторг от ее томных постанываний, от сознания, что ей хорошо со мной.
"Я не люблю тебя. Зачем продолжать?" - сказала она спустя два года нашей совместной жизни. Оскорбленное самолюбие бросило мне кровь в голову: "Ну так давай расстанемся!" Странно, но на глазах у нее все же выступили слезы. Может она надеялась, что я, как прежде, начну убеждать ее в своей любви. Глаза ее набухли от слез, она сняла с пальца подаренное мною золотое колечко. И мы разошлись в разные стороны.
В суете будней, среди житейских забот не замечаешь времени.. Ум, физические силы направлены к достижению различных целей. Но так хитро устроен мозг, что эту боль - боль одиночества - он может обнажить в сердце в любую минуту. Бывает, едешь в трамвае, сидишь у окошка, разглядываешь прохожих и вдруг...
Алена! Неужели я не увижу тебя среди прохожих! Ведь мы живем в одном городе. Ну, и что бы я ей сказал? Я бы... я бы заглянул в глаза: Алена, будь снова моей. Ты мне нужна! Ведь тебе было так хорошо со мной!
И услужливая память начинает прокручивать сцены словно виденные мною когда-то в кино - в цвете, с голосами. Вот летний день и двое молодых людей едут в автобусе на окраину города. Люди потеют, у Алены на лбу капельки пота. Я держусь за поручень, она держится за мою руку. Солнце печет сквозь окна, люди героически изнемогают и тошнотворный запах людской скученности плотной массой висит в воздухе. Мы едем на пустую квартиру, чтобы заниматься любовью. Я украдкой гляжу на Алену - капельки пота стекают со лба на виски, блузка от тяжелого дыхания вздымается порывисто - и странно, вместо отвращения я испытываю вожделение и ощущаю, как в плавках забился упругой силой мой дружок.
Вот мы входим в квартиру. Снимаем туфли. Прохлада, полумрак. Алена в коридоре у зеркала поправляет волосы. Я подошел сзади, плотно прижался к ее крутым ягодицам, впился губами в шею. Руки мои, преодолевая ее слабое сопротивление, залезли под юбку и стали стремительно снимать трусики. "Ну, если ты так хочешь..." - тихо прошептала она и, упершись руками в стену, податливо расставила ноги. Я спустил брюки, чуть подогнув ноги, пристроился и вонзил дружка в горячую глубину. Шумно дыша, мы оба отдавались как-то сумбурно и беспорядочно. О, миг блаженства! Словно в судороге выгнулось мое тело, где-то в глубине ее чрева ударила моя струя, и... оцепенение стряхнулось. Я вытащил дружка и убедился, что в ванную пройти не смогу, так как на ногах, словно кандалы, висели скрученные брюки.

Я смотрел на нее и не узнавал. Фигурка стала даже еще лучше, но глаза
- неискренние уже, бегающие глаза. Это не она, не моя Алена. Мы пили горячий кофе. Я стал расспрашивать ее о ее жизни. С кем она живет сейчас? "Ни с кем". Были ли у нее мужчины в последнее время? Некрасивая улыбка обезобразила ее рот: "Да. Был один". Ну, и как? "Я была с ним счастлива". Ревность стальными когтями сковала мое сердце. "Почему же теперь ты одна? Почему не живешь с ним?" "Жизнь - сложная штука", - и она опять засмеялась таким противным неискренним смехом. Я видел перед собой чужого человека, но, надеясь переубедить реальность, сделал еще одну попытку: "Вернись ко мне! Ты мне нужна!" Она холодно посмотрела на меня и сказала: "Зачем? Я никогда не любила тебя. А жить рядом, не любя, может быть смогла бы, но пока не хочу". "Не любила, никогда не любила", - повторял я как оглушенный, и залпом пил свой коньяк. Она удивленно сказала: "Ой, ты так побледнел!" И заторопилась на выход, видно боясь, что я затею прямо за столом скандал. Но я был просто оглушен, контужен. Мне не было смысла затевать скандал, потому что не было возможности вернуть ее к себе, вернуть наше прошлое.
Я тоже не ангел. Сколько у меня было женщин? Однажды, в подвыпившей компании, когда мужчины начали хвалиться своими победами над женщинами, я тоже напряг память и попытался пересчитать. В конце второго десятка стал повторяться и запутался. А чем старше я становлюсь, тем больше меня гнетут угрызения совести. Я всегда считал себя однолюбом, но почему-то не мог задерживаться рядом с одной женщиной длительное время. От нескольких дней до нескольких месяцев, а потом я искал оправдание для разрыва. Я находил каждый раз веские основания. Но чем старше я становлюсь, тем чаще вспоминаю во сне знакомые заплаканные женские лица.
Наверное было бы справедливо, чтобы каждый мужчина имел хоть раз в жизни возможность испытать, как лишается девственности девушка, чтобы стать для нее первым и любимым мужчиной. Но раз мужчин и женщин в этом мире примерно поровну, то значит каждый мужчина, получив один раз такую возможность, должен воздерживаться в дальнейшем от таких попыток. Потому что каждая новая успешная попытка - это захват чужого права, захват чужого неповторимого счастья. И я виновен. Еще три раза, если не вспоминать об Алене, проходил я этот Рубикон. Что мог бы я сказать в свое оправдание?
Первый раз это случилось, когда мне было 23 года. Я был свеж, бодр, энергичен. Я шел по весеннему городу в кожаном пальто и с солидным дипломатом - спешил по делам. И вдруг у витрины магазина увидел очаровательную прилично одетую блондинку. Лунообразное лицо, маленький ротик и огромные голубые глаза. Я не мог пройти мимо. Я подошел к ней. В те годы я был напорист и обаятелен. В коротком непринужденном разговоре я узнал, что она из Крыма, приехала в отпуск посмотреть наш город, остановилась в гостинице "Интурист". Я выразил желание стать в этот вечер ее гидом. Договорились, что я пойду в 19.00 к ней в номер, и мы отправимся бродить по городу.
Бродить нам не пришлось. Я действительно пришел вечером к ней в номер. Но в дипломате у меня лежала бутылка хорошего вина и коробка конфет. В тот же вечер мне пришлось преодолевать ее постоянное сопротивление. Сначала она отказывалась остаться в номере, мол, лучше пойти погулять; потом она не хотела пить вино; позже она возражала, чтобы я остался у нее на ночь. Но я был настойчив - не обижался на отказы, убеждал ее ласковой речью и мудрыми аргументами. Читал ей стихи, говорил всякие всякости. И когда на часах отстучало полночь, испросил разрешения прилечь на соседней койке до утра.
К себе она легла в одежде, не раздеваясь. Я полежал на своей кушетке минут пятнадцать, обдумывая, с чего бы начать "агрессию". Не придумав ничего умного, просто подошел к ее кушетке и прилег рядом. Она и вправду нравилась мне, и я с неподдельной лаской стал целовать ее чуть припухшие губы. Постепенно, все более возбуждаясь, я раздевал ее и покрывал поцелуями все новые части ее тела - шею, предплечья, груди. Она уже не сопротивлялась - лежала в расслабленном изнеможении. Я раздел ее полностью, быстро скинул одежду с себя и, раздвинув ее ноги, возлег сверху. Мой дружок тыкался в поисках входа. Я помог ему пальцами и, дернувшись всем телом, засадил внутрь. Она вскрикнула. "Неужели девушка... была?" - обожгла меня мысль. Почему же ничего не сказала раньше? "Что случилось? Тебе больно?" - спросил я ее испуганно. "Нет... Уже не больно",
- тихо прошептала она, обвила мою шею руками и горячими поцелуями стала покрывать мое лицо. "Девушка так легко не перенесла бы этого", - успокоил я себя и продолжал свое дело с достаточным усердием. Потом мы по очереди бегали в ванную. В комнате света не зажигали. Снова постель и снова ласки любви - на 3-й или 4-й раз она вошла во вкус и отдавалась уже с наслаждением. О, годы молодости! Откуда брались силы?

По ночам меня часто преследует один и тот же сон. Я вижу шеренгу женщин, с которыми я жил. Они выстраиваются в ряд в хронологическом порядке, и, следуя от одной к другой, я всматриваюсь в их заплаканные лица, стараюсь вспомнить их имена, вспомнить что-то хорошее в наших отношениях - то, что стало бы им утешением, а мне прощением.
В третий раз я нарушил девственность не случайно, а поддавшись своей слабости. В то время я находился в длительной командировке в другом городе и снимал комнату в 2-х комнатной квартире. Вторую комнату занимала девушка. Почти полмесяца мы с ней не были знакомы. Работали в разные смены. Если и случалось обоим находиться днем в квартире, то каждый глухо закрывал дверь своей комнаты. Однажды в выходной я сильно подвыпил в одной компании. Вернувшись домой, лег спать. Утром проснулся несколько раньше из-за сильной жажды (накануне пили водку). Дружок стоял на 11.00, как железный кол - такое бывает от водки. Пошатываясь, я прошел на кухню, дверь в комнату девушки была открыта. Попив воды, я побрел обратно и возле ее комнаты остановился. Просунул голову за дверной косяк. Ее кровать стояла у стены, она лежала с открытыми глазами. "Доброе утро" - сказал я. Она приветливо улыбнулась. Тогда я, не раздумывая, шагнул к ее кровати и проворно залез под одеяло. "Хочу согреться у тебя" - пробормотал я не слишком отчетливо и прижался к ее телу. Она лежала, не шелохнувшись, пока я поглаживал ее живот, руки, шею, грудь. Но когда я принялся стаскивать ее трусики, она стиснула ноги и стала подвывать. Я, обняв, сковал ее и, бормоча что-то успокоительное, пальцем ноги изловчился уцепиться за резинку ее трусиков и одним рывком сдернул их. Потеряв последнюю преграду, она затихла и, сказав: "Все равно это должно было бы случиться", разжала ноги. Когда я удовлетворил свою страсть, она деловито скомкала запачканную кровью простынь, застелила свежую и пошла мыться. "Ну, что ж, - подумал я,
- когда-нибудь надо и жениться. Она кажется славная девушка". До конца моей командировки мы жили вместе. Но я не ощущал восхищения или хотя бы состояния влюбчивости. Все шло как-то обыденно. В постели она бывала холодна - покорялась моей прихоти, но без огонька. В быту - та же покладистость и посредственность. "Что же мне всю оставшуюся жизнь теперь маяться с ней? Из-за минутной слабости?" - думал я со страхом. А она уже привыкла ко мне за эти два месяца, рассчитывала на что-то, может быть даже любила. Мы никогда не говорили об этом. И я смалодушничал. Когда закончилась моя командировка, я собрал вещи и зашел к ней в комнату проститься. Она все поняла уже несколько дней назад - ходила сердитая, глаза были припухшие (видно плакала по ночам), увидев меня с вещами, громко заплакала и упала на кровать, сотрясаясь от рыданий всем телом. Чем я мог ее успокоить? Я вышел из комнаты и улетел из этого города.
Однажды, когда я вновь увидел во сне шеренгу знакомых женщин, мне подумалось: "Почему же они все в этой шеренге занимают одинаковые места? Встречаю здесь тех, с кем жил месяцы. Пусть те, с кем ты жил дольше, вытянут руки и займут большие места". И вот я вновь иду вдоль шеренги - многие стоят с опущенными руками, другие вытянули их на уровне плеч... Алена! Ты тоже здесь! Сколько же тебе отвела места моя израненная память? Нет, тебе не хватит длины вытянутой руки? Я же... люблю тебя! До сих пор. Люблю..., зная, что никогда не смогу тебя вернуть.
На одном дыхании написал я свою исповедь. Несколько раз порывался искривить, приукрасить свои действия - даже перед своей совестью бывает иногда горько сознаться в содеянном. Но все же я без утайки изложил здесь сокровенную часть своей жизни. Так негодяй ли я? Были же многие женщины счастливы со мной? Но чем старше я становлюсь, тем чаще вижу во сне знакомые заплаканные женские лица.

Возлюбленное сердце.
 
Наверное, у каждого любящего человека есть своя вершина.
 
И приходит момент, когда кто-нибудь из двоих, стоит перед этой вершиной из битого стекла. Кто-нибудь из двоих понимает, что на этой сверкающей вершине лежит закованное в стекло возлюбленное сердце другого… Кто-нибудь из двоих подходит к подножию, и тут же на вершине загорается рубиновый            маячок. Увидев хоть раз свет этого сердца, услышав хоть раз шепот бесценных для тебя губ, ощутив хоть раз дыхание другого, которое на долю секунды было лишь только для тебя одного, невозможно отказаться от этого восхождения.
 
И во все времена, любящие сердца начинают свое восхождение к тому единственному сердцу. И  мы бросаем клич ветру, который будет срывать нас вниз. И тысячи сердец  делают первый шаг, и тысячи любящих ладоней хватаются за первый свой осколок, и на тысячах ступней появляются первые порезы.
 
Восхождение никогда не давалось легко: сколько раз, скатываясь к подножию скалы, мы умоляли, просили, обещали себе, что этот раз был последним. И только единственная, бьющаяся в голове мысль, что на вершине тебя могут ждать, что там может быть очень холодно и одиноко без твоего присутствия, толкает и окрыляет тебя. Эта мысль бьется белой Голубкой в сознании, дает тебе силы, постоянно поторапливает и дает тебе посох, который не даст оступиться.
 
А бывает, что закат наступает преждевременно, быстро смеркается, налетает пронизывающий ветер. Хрустальную высь затягивает тучами, ноша становится непосильной, и нас обнимает совсем чуждое нам небо. В такое время я разожгу Вам костер, мои дорогие и любящие сердца! Но знайте, что в такие часы к нам приходит незваная Гостья, она подсаживается к костру, и, пытаясь отогреть свои ладони у нашего костра, рассказывает нам древнюю, как ночь, историю. История эта о том, что на вершине тебя никто не ждет, что поднявшись на самый пик, ты ничего не  найдешь там другого, только свое смутное отражение закованное в лед. Она предложит проводить ее до подножия, где тебе уже не будет больно, она покажет вам крылья, на которых можно только быстро спуститься вниз… Имя этим крыльям – Предательство!
 
Другие сильные и любящие сердца оставили нам свое Слово и назвали эту гостью Сомнением, Одиночеством, и Малодушием. С нашей гостьей приходит зверь. Имя этого зверя - Жалость к себе. Он смотрит нам прямо в глаза, и, глубоко заглядывая в нашу душу своими красными глазами, оставляет рубцы. В такие моменты нужно собрать всю твердость наших чувств и найти силы, чтобы встать и оглянуться. Пожалуйста, нужно только встать! Посмотри дружок! Как много костров на соседних склонах! Как много еще людей нашли в себе силы встать и оглянуться! Как много вокруг тебя понимающих, ободряющих и надежных глаз! Теперь, когда Жалость и Сомнение ушли, протяни мне руку и войди в центр моего костра.  
 
Войти в центр костра можно только босыми ногами, и только по углям. Распахни и открой, мой друг, свое сердце, это, кажется, что может быть больно, пламя костра очистит твои мысли, заврачует  твои израненные ступни, исцелит изрезанные ладони, и наполнит твои вены живительной влагой Веры.
 
И с первым лучом проснувшегося Солнца, нам нужно будет отправиться дальше, а пока отдохни, я постерегу твой сон, я обниму тебя, и как когда-то, негромко, под потрескивание горящего костра открою тебе путь.
 
- У каждого человека есть Вершина. Эту вершину люди называют по-разному. Кто–то называет ее «Путь к себе». Эти люди поднимаются на свои вершины без проводников, поднимаются с открытыми душами и без перчаток. Именно такие люди указывают нам своим примером путь к нашему собственному сердцу. Некоторые люди эту вершину кличут «Нашими сердцами». Эти люди поднимаются рука об руку, опираясь на надежное плечо друг друга, они заслоняют любимого от всех ветров и ненастий своим сердцем. Именно эти люди оставили нам предупреждение о Гостье.
 
Есть мы с вами, которые именовали эту хрустальную высь «Восхождение к Тебе».
 
…Светает, с первыми лучами Солнца, нужно идти дальше. Посмотри на себя! Ты вооружен Знанием и Посохом, у тебя есть Щит! И поднявшись еще чуть выше, ты поймешь, что все три названия этой единственной вершины сливаются в одно простое – Любовь. И ободренный этим, когда тебе станет темно, разведи костер. Когда к тебе попытается подобраться сомнение, ты найдешь опору в сильных глазах людей восходящих вместе с тобой, и если задует ветер, ты сможешь пронести любимого сквозь метель на своих руках. И поднявшись на вершину, ты сможешь отогреть своим дыханием Дорогое тебе сердце, и вместе Вам откроются миллиарды рубиновых звезд, зажженных Любовью других любящих и любимых, дорогих сердец.
 
 
 

Другой, сильный и надежный, совершенно не интересуется тем, что происходит в моей голове: он ничего не понимает ни в стихах, ни в прозе, да и рисунки мои ему не интересны. А, выпив пару рюмок водки в полвторого ночи на моей кухне, он начинает рассказ о том, как брал штурмом Белый дом, как воевал в Чечне, как однажды они поймали снайпершу («красивая девка была!»), привязали ее за руки – за ноги к БТРам и разорвали пополам. И мне становится страшно. И я понимаю, что по тонким настройкам моей души пытаются играть хорошим, добротным, дорогим, но… ломом! А я не хочу ломом. Это слишком грубо. А еще это больно.
 
У меня много друзей и каждый выполняет свою функцию, несет свою смысловую нагрузку. С одним мы играем в бильярд, с другим – катаемся на роликах, третий может помочь по дому (приклеить отвалившуюся в ванной плитку, вставить разбитое стекло, достать любимый ножик, упавший за стол для готовки), есть люди для души – самые близкие, с кем можно поговорить, поделиться, посоветоваться. Эх, где бы найти такого, чтобы все сразу? Чтобы, как в рекламе по телевизору: шампунь, бальзам и кондиционер в одном флаконе. Но пока как-то не срастается…
 
И вдруг яркая вспышка света! Вот! Ощущение зеркала! Нереальное настолько, что аж дух захватывает! И сердце забилось, как у загнанного кролика. Сильный, умный, целеустремленный, воспитанный, с прекрасным чувством юмора, с явно выраженным чувством долга и собственного достоинства… И вместе с тем (о, Боже!) существо тонкой душевной организации. Личность, бесспорно, сложная и многогранная. Он не только с удовольствием читает мои «бессмертные творения», он еще и пишет сам! И опять понеслось: взлеты и падения, вверх – вниз. Я жду, когда позвонит, когда напишет, как 15-летняя девочка трясусь перед каждым свиданием. Ах, какая прелесть! Я думала, что в 31 год, пройдя огонь, воду и медные трубы, а также два замужества (каждое из которых бесспорно было удачным по-своему), зарабатывая две-три тысячи «зелени» в месяц и имея в арсенале отношения к жизни изрядную долю здорового цинизма, я уже на такое не способна. Оказалось, что способна, и еще как! Ведь вот же ОН – Мужчина моей мечты, Герой моего романа! Но…
 
Через какое-то время я понимаю, что ничего не понимаю. Встреча – все замечательно, нереально, волшебно. Мне кажется, что теперь я наконец-то знаю, что такое счастье. Я чувствую себя бабочкой, которая вдруг смогла выбраться из своего кокона и греется на солнышке, готовая вот-вот расправить свои крылья и лететь, порхать, парить…
 
А потом он пропадает. Пропадает на несколько дней. Я начинаю сходить с ума, я бегаю по стенам, хожу по потолку. Из меня прут стихи, проза. От мыслей и догадок пухнет голова. Потом он опять появляется. Опять встреча. Опять счастье. Потом снова пропадает. И снова мысли, догадки, стены, потолок. Яркие ощущения, сильные чувства, бурные эмоции. Неделя, две, три, месяц, два месяца… Качели! Именно качели. Вверх – вниз, вверх – вниз. И я понимаю, что меня начинает укачивать. У меня кружится голова. Срабатывает инстинкт самосохранения: не упасть, не сойти с ума, выжить! Мне больно. Мне страшно. Ведь я просто слабая женщина. Я не понимаю его. Может, он играет? А я всего-навсего забавная кукла, которую можно взять при желании, а можно оставить лежать на полке? А может это какие-то тараканы в его голове? Но я не погонщик для его тараканов. У меня своих полно. И я рву. Я удаляю его. Я отстраняюсь. Это больно. Это тяжело. И это страшно. Страшно снова ошибиться.
 
Но, остается маленькая надежда, что я ошибаюсь именно сейчас. Тараканы разбегутся, и все снова будет хорошо. Будут крылья, будет счастье и ощущение полета. Возможно не с ним, а с кем-то другим. И я снова жду. И я все равно верю, что надо только очень сильно захотеть, и все получится. Обязательно получится. Просто не может не получиться. И я снова понимаю, что все-таки люблю эту жизнь. Со всеми ее радостями и горестями, взлетами и падениями. Ведь она – настоящая. Она живая! А значит и я живая…  
 

Эпиграф:
 
- Кто эта женщина с поленом?
- Мы называем ее Дама с поленом.
 
Р.Фрост или Д.Линч
 
 
 
Я вышел из дому и пошел по дороге. Солнце припекало более чем немилосердно, и со временем в моей глотке стало сухо - она потрескалась, покрылась язвами. Пыль окутывала мои шаги, и бесконечная трава жухла вдоль обочины дороги.  
Как обычно, мне лишь показалось, что с глоткой не все в порядке. Стоило только дойти до ближайшей колонки и напиться, как жизнь показалась приятной и не лишенной наслаждений "штукой". Я пошел дальше, дав себе обещание не поддаваться мнимым испытаниям судьбы.  
Колонок больше не попадалось. Стало противно и мерзко; я начал подумывать о спасении своей души и тела - пусть кто-нибудь позаботится об этом!  
Через час (когда я уже с трудом плелся) послышался шум движка, и меня нагнал пятисотый "бмв".  
За рулем сидела молодая женщина голливудской наружности - с красиво вычерченными губами и белыми волосами, покрытыми несусветного цвета косынкой.  
Она прямо так и спросила: "Тебя подвезти?"
Естественно, отказываться было глупо.  
Когда мы уже ехали вместе, она сказала:
- У меня есть вода. Она теплая, но ничего.
Я с преогромным удовольствием выпил воды из пластиковой бутылки и снова почувствовал себя счастливым. Решив не останавливаться на достигнутом, я начал клеить свою попутчицу. Мы разговорились о том, да о сем.  
Общих интересов, к сожалению, не нашлось, но мы удачно поддерживали разговор, выслушивая друг друга и поддакивая.  
Мы доехали до ее дома и зашли внутрь. Там было крайне темно по причине отсутствия окон. Моя новая подруга объяснила это тем, что дом находится возле дороги, и в окна раньше залетала пыль - поэтому она их убрала. На вопрос, как же она обходится без окон, мадемуазель ответила, что ей хватает двери и трубы.  
Я посмеялся над этой шуткой.
Потом она решила затопить печь и ловко сориентировалась в кромешной тьме, пока я стоял в прихожей, держась за ручку двери.  
Робкий язычок огня сделал па в огромной печи, и моя новая подружка сказала:
- Да ты проходи, не стесняйся!
Я прошел и устроился возле печки. В домике было сыро и холодно, поэтому волей-неволей печка притягивала.  
Со временем огонь разыгрался, и стены печи нагрелись. Мне опять стало жарко.  
- Ты смотри, чтобы огонь не погас, - сказала хозяйка. - А я пока разденусь, затоплю баньку, приготовлю обед.
И она разделась - в том плане, что сняла с головы косынку и рассыпала свои белые волосы по плечам. Она доставала с полок всякие глиняные горшочки, связки каких-то растений, склянки и т.п. Все это было видно плохо, но я видел. И ее фигуру тоже видел. Хорошая, надо вам сказать, была фигура! Я безудержно начал влюбляться.
Потом я решил посмотреть по сторонам, благо, что огонь в печурке наконец-таки разгорелся как следует.  
Я увидел, что по углам валяются мертвые люди. У кого-то не было руки, у кого-то не было ноги. Некоторые были без глаз. Похоже было, что в дом швырнули бомбу или пару гранат. Куча окровавленного тряпья, куча мертвых тел - ужасы какие-то!
Моя подруга продолжала готовить обед. Я ждал, что же она мне скажет! А она повторила:
- Смотри, чтобы огонь в печке не погас!
Тут я приметил в углу возле печи лопату, а возле нее - кочергу. Лопата меня насторожила. Тем не менее, я взял кочергу и поворошил ею головешки.  
Из угольев выползла человеческая кость.  
Тогда я тихо отставил кочергу в сторону и бочком-бочком пробрался к двери. Бесшумно открыл ее и вышел под зной.
 
Да ну ее на [eq, эту ВОЙну!

Поездка была замечательной, я познакомилась с его друзьями, которые тоже работают менеджерами в разных лавках, мы посидели в небольшой компании у него дома, а потом была замечательная ночь. Он был хорошим любовником, но с моей стороны это был только секс и ничего больше. Я уже решила для себя, что больше это не повториться. Утром, я вернулась в отель совершенно с легким сердцем. Ни кто ничего о моем ночном отсутствии не узнал. Днем мы с моими девушками благополучно отмахивались от многочисленных предложений познакомиться и сходить на дискотеку. После ужина, один особо настойчивый мой поклонник : мальчик-продавец из ювелирной лавки, предложил мне попробовать кальян. Я сказала об этом моим знакомым девушкам, они в два голоса крикнули : "Хотим". Мы втроем завалили к моему ухажеру, со словами, что мы согласны попробовать кальян. Как оказалось, в это время в лавке был сам хозяин и его друг. Хозяин с нами познакомился, а так как он не говорил по-русски, а из нас троих английским хорошо владела только Светлана, то он тут же переключился на нее. Своего друга он нам представил как местного доктора. Мы благополучно выкурили кальян (мне очень понравилось), и я и вторая моя приятельница отправилась в бар, а Света, осталась разговаривать со своим новым знакомым. Через несколько минут она пришла и сказала, что нас приглашают поехать на дискотеку, нам хотят показать ночной город, а потом привезут обратно. Обещали, что все будет пристойно, без сексуальных домогательств. Мне, после предыдущей ночи, как-то не хотелось уже никаких знакомств, да и в спутниках у себя я видела этого мальчика-продавца, с которым мне совершенно не хотелось иметь дело. В общем, я благословила девушек на поездку, а сама отправилась спать. Утром я узнаю, что оказывается что я всех очень расстроила тем, что не поехала. Меня оказывается очень ждал доктор, а когда узнал, что я не еду расстроенный уехал домой. Так же оказалось, что этот самый мальчик-продавец поспорил на меня. Он решил, что если я не поехала, то у меня роман с Мишей, и эту ночь я была с ним. В общем, когда я встретилась с этим мальчиком, он был ужасно сердит, тем что он проспорил. Мне все это было ужасно забавно, хотя я, как полагается, разыграла оскорбленную невинность. Мол, что это еще за новости ставки на меня делать!